Первый день - Страница 6

К оглавлению

6

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

На плато Атакама время словно остановилось. Это бесплодная сухая равнина, окруженная горами. Если бы здесь было чем дышать, это место вполне сошло бы за обычную каменистую пустыню. Мы находимся на одной из «крыш мира», впрочем, никакого мира «округ вроде бы совсем нет. Ни травинки, ли зверька, только камни да пыль, лежащие Здесь уже двадцать миллионов лет. Воздух, который мы вдыхаем с таким трудом, — самый сухой на планете, в пятьдесят раз суше, чем в Долине смерти. Окрестные вершины, хоть и вздымаются на целых шесть тысяч метров, лишены снежных шапок. Именно из-за этого мы и приехали сюда. Поскольку здесь нет ни малейшей влажности, это место выбрали для осуществления самого грандиозного астрономического проекта в истории человечества. Мы должны совершить почти невозможное: установить здесь шестьдесят четыре связанные между собой антенны телескопов, каждая высотой с десятиэтажный дом. Как только монтаж завершится, эту конструкцию соединят с компьютером, способным производить шестнадцать миллиардов операций в секунду. И для чего все это? Чтобы выйти из тьмы, сфотографировать самые отдаленные галактики, увидеть пространства космоса, до сих пор нам недоступные, и, возможно, запечатлеть первые секунды существования Вселенной.

Вот уже три года прошло с тех пор, как я поступил на работу в Европейскую организацию астрономических исследований и уехал в Чили.

Обычно я работаю в сотне километров от плато Атакама, в обсерватории Ла-Силья. Этот район расположен на одном из самых глубоких на Земле сейсмических разломов: здесь проходит граница двух континентов. Когда-то давным-давно две материковые платформы приблизились друг к другу и, с колоссальной силой столкнувшись, вздыбились — так появились Кордильеры. Минувшей ночью нас как следует тряхнуло. Никто не пострадал, но два телескопа, Нако и Синфони — каждому телескопу мы даем имя, — теперь нуждаются в ремонте.

Воспользовавшись нашим вынужденным бездельем, директор центра отправил нас с Эруэном присматривать за пуском третьей гигантской антенны на объекте. И вот теперь я едва дышу, и все из-за дурацкого землетрясения, по вине которого меня забросило на высоту пять тысяч метров.

Всего лишь пятнадцать лет назад астрономы еще бурно спорили о том, существуют ли планеты за пределами Солнечной системы. Да, самое унизительное для ученого — признать, что все возможно. За последнее десятилетие люди открыли больше ста семидесяти планет. Все они слишком сильно отличались от Земли: были слишком велики, располагались слишком близко или, наоборот, слишком далеко от своих звезд. В общем, сравнивать их с нашей планетой, а тем более питать надежду найти там сходные с земными формы жизни, вряд ли стоило, вряд ли имело смысл… до тех пор, пока мои коллеги не совершили одно открытие, и произошло это вскоре после моего приезда в Чили.

Благодаря датскому телескопу, установленному в обсерватории Ла-Силья, они увидели Вторую «Землю», расположенную на расстоянии двадцать пять тысяч световых лет от нашей планеты.

Она примерно впятеро больше Земли и совершает полный оборот вокруг своего «Солнца» за наши земные десять лет. Но кто возьмется утверждать, что часы и дни на этой планете похожи на наши земные, — ведь она от нас так далеко и одновременно так близко? И хотя эта планета в три раза дальше от своей звезды, чем наша Земля от Солнца, а значит и температура на ней ниже, все равно там имеются условия для зарождения жизни.

Открытие это, по-видимому, не вызвало сенсации, газеты не посвятили ему первую полосу — в общем, оно осталось почти не замеченным.

Последние несколько месяцев нас постоянно преследовали всевозможные злоключения — то и дело что-нибудь ломалось, а конец года оказался для меня особенно трудным. Поскольку я не выдал никаких весомых результатов, дни моего пребывания в Чили были сочтены. А между тем, несмотря на проблемы с акклиматизацией на высокогорье, я вовсе не жаждал возвращаться в Лондон. Я бы ни за что на свете не променял необъятные пространства Чили и плитки горького шоколада на крохотное окошко моего лондонского кабинета и говядину с фасолью в пабе на Гауэр-Корт.

Три недели мы сидели безвылазно на плато Атакама, а мое тело все никак не желало привыкать к нехватке кислорода. Когда объект начнет функционировать, в помещениях, конечно, создадут необходимое давление, но пока что нам предстояло помучиться. Эруэн заявил, что выгляжу я отвратительно, и попытался отправить меня обратно на базу. «Ты в конце концов просто свалишься, — бубнил он три дня подряд, — и если у тебя что-нибудь случится с сосудами мозга, будет поздно упрекать себя в неосмотрительности».

Конечно, он в чем-то был прав, но сбежать сейчас значило раз и навсегда упустить свой шанс и отказаться от участия в захватывающем приключении, которое здесь скоро начнется. Получить доступ к такому оборудованию, стать членом такой команды — об этом можно только мечтать.

Когда стемнело, мы вышли из своего жилища. За полчаса дотащились до третьей антенны телескопа. Эруэн занялся настройкой, я стал снимать показания прибора, измеряющего частоту принимаемых волн. Эти волны, преодолевшие огромные расстояния, долетели до нас из очень далеких уголков космоса — еще десять лет назад мы себе такого и вообразить-то не могли. Впрочем, я и сегодня не сумел бы себе представить, каких грандиозных результатов мы сможем добиться, когда все шестьдесят параболических антенн наконец соединятся между собой и с центральным компьютером.

— Ну как, есть что-нибудь? — окликнул меня Эруэн с металлического мостка на третьем уровне антенны.

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

6